Профессор Шон Брэнаган, продавший свой стартап за сумму с шестью нулями, рассказывает о среднем возрасте предпринимателей, изменениях в ландшафте образования, стратегиях выживания для стартапов и о роли Сколкова в мире

Мы встретились с профессором Брэнаганом в весеннем семестре 2014 года в Школе общественных коммуникаций Ньюхауса в Университете Сиракуз, это одна из лучших в США программ в области журналистики и медиа. Брэнаган преподавал сразу три предмета: «предпринимательское мышление», «новые компании в медиасфере», «цифровые стартапы». Свой стартап Брэнаган продал за сумму с шестью нулями еще в конце 90-х и в какой-то момент вернулся в альма-матер, чтобы помочь студентам научиться видеть, какая идея стоит дальнейших разработок, а какая нет.

Не умолкающий ни на секунду, использующий до 120 f-words за лекцию, Брэнаган считает, что можно измерить алгеброй гармонию, и учит студентов бизнес-мышлению и цифровой смекалке. На один из классов Брэнаган пригласил своего товарища, тоже выпускника Школы общественных коммуникаций Ньюхауса, который сейчас работает в издательском доме Condé Nast и отвечает за предвидение будущих медиаизменений. На лекцию этот товарищ прилетел из Лос-Анджелеса с вечеринки дома у Мадонны и с чековой книжкой. Вдруг какая-то из идей студентов покажется перспективной – сразу и купим.

О среднем возрасте предпринимателей, об изменениях в ландшафте образования и о роли Сколкова в мире мы поговорили с Брэнаганом в его кабинете.

– Вы не раз говорили, что люди, которые придумывали тот или иной стартап, были в некотором роде гениями. А как можно научить студента стать гением и придумать супер-пупер идею?

– Ну вообще-то инновации не должны быть такими вот прям драматическими, революционными. Да, может быть огроменная затея, с гигантскими рисками и гигантской же наградой. В то же время возможна и эволюционная история: опа, я придумал новый способ доставки кофе. Это, конечно, не прорыв года, но тем не менее что-то новое. Айпэд, айфон – это просто платформы, это не какой-то прорыв. Но это же и инновация, которая меняет жизнь людей.

Кто-то же придумал прикрутить к чемодану колесики? И в итоге чемодан из предмета роскоши – из предмета, который носильщик носит за человеком, совершающим кругосветное путешествие на круизном лайнере, – превратился в просто чемодан на колесиках, доступный всем. Вот это пример простой инновации, которая в итоге стала делом для кого-то. Или другой пример: я еду в отпуск, я не хочу брать с собой свою одежду. Тогда я просто оставляю на крыльце коробки со шмотками, приезжаю в отель, а коробки ждут меня там. Это же дико удобно, да? И это инновация не про создание новой технологии, это просто инновационная бизнес-модель. А в результате – я не везу с собой в отпуск чемоданы багажа.

– Спрошу иначе: вы учите, как создавать стартапы в медиа. Это-то как возможно?

– Для начала я учу истории. Как медиа менялись раньше. Ох, радио появилось, никто не будет читать газеты, конец света! И этот конец света случается раз за разом. Ох, телевидение появилось – конец радио! Конец газет, конец радио, затем конец ТВ – интернет пришел. А если ты сделаешь шаг в сторону, то ты увидишь, что это не про конец, а про изменения медиа. Про то, как меняется способ распространения. Потому что уровень потребления только растет. Так вот как я этому учу…

Собственно, это момент, когда происходит волшебство. Вы же помните про пять принципов предпринимательского мышления? Это как с практикой в лаборатории. Сам факт пребывания в лаборатории не делает вас Эйнштейном. Но вы с пробирками и чашками Петри получаете этот опыт работы в лаборатории, понимаете, каково это – быть ученым. «Ух ты, а я ведь и не думал, что я ученый». Дело в методологии. Не обязательно быть предпринимателем, который генерирует в день по сто идей, эдакой рок-звездой. Есть ребята, у которых есть одна идея, и они просто эту идею доводят с помощью этой методологии до ума.

– Приведите, пожалуйста, пример.

– Эд Маккейб, он был гением рекламы. И он знал все про кур. В итоге он основал бренд курицы от Пердью (речь идет о бренде Perdue farms; отдельная часть позиционирования заключается в том, что брендом управляет уже третье поколение семьи Пердью). Он встретился с деловыми ребятами, которые разводили кур и которые подумали: «О, он выглядит как курица, разговаривает как курица, он понимает курицу». И в итоге Эд стал очень успешным предпринимателем, который занимался курами.

При этом все время нужно помнить, что в бизнесе есть история про три поколения. Основатель все придумывает. Второе поколение, в режиме импринтинга «я видел, как мама и папа делали это», управляет компанией и сменяется третьим поколением, представители которого полагают, что раз они богатые, то они умные, раз они умные, то они должны быть умные и успешные. И в конце концов они разваливают семейное дело.

– Я понимаю, о чем вы. Мой лучший друг снимал сюжет о портвейных заводах в Порту. Так там только одна компания принадлежит семье основателей, четвертое поколение. Остальные бренды были проданы именно третьим поколением. 

– Да, потому что представители третьего поколения думают, что им все дано. Они думают, что ах, у нас такой мощный бренд, нам все беды нипочем, только успех ждет нас. Да, но с таким подходом ты не застрахован от падений, а потом слишком поздно.

Выжить маленьким

– В нашем классе было человек 10–15, которые уже запустили медиастартапы. Как вы думаете, в современном мире эти крошечные стартапы смогут бороться с гигантскими медиаструктурами?

– Я так скажу. Когда я выпустился из Ньюхауса, в Америке было весемьдесят крупных медиакомпаний.

– Всего восемьдесят?

– Сейчас их шесть. Бизнес-консолидация привела к тому, что сейчас в Америке всего шесть больших игроков.

– Как шесть пальцев. Можете их перечислить?

– Ох, «Дисней», CBS, Viacom, погуглите остальные (большая шестерка сейчас выглядит так: GE, Disney, CBS, News-Corp, Viacom, Time-Warner; в 2011 году эти шесть компаний контролировали 90% американских медиа. – Slon). Сейчас как раз все волнуются, что слишком много контроля в двенадцати руках. А есть еще Google и Yahoo, которые вообще-то про технологии, но в итоге сейчас становятся медиа. И они подбирают сочные куски, потому что им это по силам, потому что они «маленькие».

Во времена, когда я закончил учиться в Ньюхаусе, до 80-х, в каждом городе был выбор между медиа: где можно работать. Были разные структуры, они создавали «доход». В чем был гений Ньюхауса (Самюэль Ньюхаус-старший – медиамагнат, основатель медиахолдинга Advance Publications, в который входит порядка 30 газет, издательский дом Condé Nast, интернет-компания Advance Digital, кабельные сети и сайт Reddit. – Slon)? Он придумал новую схему, которая позволила зарабатывать на газетах (Ньюхаус покупал две главные городские газеты и таким образом монополизировал цены на рекламу в городе. – Slon). А потом он просто увеличивал свою компанию, свою империю: купил Condé Nast, стал заниматься кабельными каналами. И у такого рода игроков всегда будет преимущество, потому что они изначально большие, у них глобальное понимание бизнеса. А эти медиастартапы – и я думаю, что эта картина мира будет неизменной лет 20–30, – они будут такими нишевыми независимыми проектами, принадлежащими основателям. Они никогда не выйдут на следующий уровень, но будут вполне успешными на своем уровне.

– Вы можете привести пример такой маленькой независимой компании?

– Да тысячи. Я не помню, как называется эта компания в Нью-Джерси, которая продает рекламу о местах в Нью-Джерси же. Это уважаемая компания, выигрывает награды, barista.net они называются.

Пожилой и в Сингапуре

– Для ребят в вашем классе какая стратегия, с вашей точки зрения, наиболее плодотворна: создать блог о хип-хопе или пойти в отдел цифровых технологий «Нью-Йорк таймс»?

– По мне, обе опции хороши. Это зависит от того, чего хочет человек. Можно пытаться сделать новый твиттер, понимая, что шансы на неудачу очень высоки. Это вообще то, чему я пытаюсь учить в классе: это такой вид деятельности, где шансы на неудачу просто гигантские, и в этом нет ничего страшного, из каждой неудачи нужно сделать выводы и двигаться дальше. А если повезет, то можно добиться успеха и придумать что-то, что изменит то, как люди живут, думают, действуют. Крупные игроки выбирают ряд проектов, в надежде, что кто-то из них выстрелит. И вот этот подход с диверсификацией рисков, со ставкой на портфолио будет преобладать в будущем.

– А у вас есть идеальный портрет вот этих ребят, которые входят на рынок стартапов? Кто они? Молодые умники?

– Не все молодые, это обычное заблуждение. Знаете, какой средний возраст предпринимателя?

– Тридцать пять?

– Тридцать девять. И это средний возраст, не забывайте. Сейчас все больше и больше людей в возрасте входит на рынок медиастартапов. Во многом потому, что люди не хотят останавливаться: ой, мне пятьдесят пять, что же делать, на пенсию выходить. что ли? Не дождетесь! И шиш вы меня уволите, я сам уйду и открою свое дело!

– То есть это иллюзия, что медиастартапы – удел молодых?

– Нам так хочется видеть. Естественно, в этом бизнесе полно молодых. Но если вы сядете и начнете разговаривать с молодыми предпринимателями, достаточно быстро вы обнаружите, что в команде каждого стартапа есть «взрослые», которые предпочитают выводить на авансцену молодых, оставаясь в тени. Я вообще так скажу: обычно инвесторы – люди в возрасте. Так что кто в итоге решает?

– Вы наверняка знаете, что есть такая стипендия Питера Тиля, суть которой заключается в том, чтобы вообще не ходить в университет, не посещать классов.

– Забавно, что вы называете это стипендией. Потому что это антистипендия. Смысл простой: для того чтобы заниматься делом, не надо ходить в колледж, надо заниматься собственно делом. Я считаю, что это хорошо, эта затея заставляет университеты встряхнуться, постараться соответствовать происходящему. И нужно понимать, что эта затея работает только для очень маленького процента людей. Почему? Потому что суть этой «стипендии» заключается в том, что человеку дают деньги на открытие бизнеса. Представьте, что мноооого людей пришло за деньгами. Что из этого получится? Ничего хорошего из этого не получится. Потому что в таком случае это будет тот же инвест-фонд и игра в венчурных капиталистов, со статистикой одни успех на девять неудач.

– То есть это не замена университету?

– Нет, это просто еще одна опция. Можно ходить в колледж четыре года, а можно же учиться онлайн. Сейчас на всех кампусах есть определенная обеспокоенность, как онлайн-обучение повлияет на традиционный рынок высшего образования.

– А что нужно наивному, идеалистичному русскому предпринимателю, чтобы преуспеть в Силиконовой долине? 

– Я бы выделил две стратегии. Нужно присосаться к уже сформировавшейся стартап-команде, и для этого у тебя должна быть какая-то суперсила: программирование, кодирование, бизнес-скиллы, дизайн интерфейсов и так далее. И это должна быть действительно суперсила, квалификация высочайшего уровня. Желательно при этом быть специалистом в какой-то конкретной сфере: медиа, медицина и прочее. Не нужно думать: «Ха, я рок-звезда, я разбираюсь во всем». Ерунда, так не бывает.

Вторая стратегия: генерировать идеи. Не одну в год, а тонны. И быть в состоянии артикулировать их с точки зрения бизнеса, всего того, что мы обсуждали в начале беседы. Ну а вообще, мне кажется, что в определенной степени Силиконовая долина уже поизносилась. Слишком много мужчин, слишком там все стерильно. Боулдер в Колорадо, Остин в Техасе, Нью-Йорк – вот центры, где можно работать с той же вероятностью на успех. Если говорить о планете в целом, то Сингапур.

– А вы про Сколково слышали что-нибудь?

– Нет, а где это?